История этого путешествия началась около тридцати лет назад. Конечно, будучи восьмилетним ребенком, я и предположить не мог, что стану разгуливать по неаполитанским улочкам и вспоминать, как маленьким мальчиком мечтал попасть в эти места.

«Как прекрасна даль морская,
Как влечет она, сверкая,
Сердце нежа и лаская.
Словно взор твой голубой».

Сидя на одном из тридцати черных стульев, выставленных полукругом на большой сцене главного в республике концертного зала, я не задумывался о том, где находится Сорренто. Но невероятно отчетливый образ стоял у меня перед глазами, когда я, следуя по волнам музыки моего оркестра, держа в руках сопоставимый со мной по размерам тромбон, играл свою партию.

Я не смотрел на пюпитр. Я играл не по нотам. «Вернись в Сорренто». Я играл по картинке, открывавшейся мне перед глазами: невероятно красивое море, красивое, скорее, даже не своим цветом, а внутренним спокойствием и силой. Апельсиновые рощи переливаются ярко-оранжевым солнцем и сочной зеленью листьев. Запах лимонов и звуки мандолины.

«Видишь, море, как живое,
Серебрится под луною,
Льнет к ногам твоим волною,
Словно хочет удержать».

Что это за город мечты — Сорренто? Репертуар менялся, наш оркестр играл и марши, и вальсы, но однажды одна из моих сольных партий заставила меня вновь вернуться на южные берега Италии.

Чайковский. «Детский альбом». «Неаполитанская песенка».


Теперь это был уже не грустный образ прекрасного приморского городка, а веселье и задор южных итальянцев. Их умение жить, радоваться каждому мгновению. Их страсть, любовь к родным местам, солнцу, морю, которыми так благосклонно одарил их Создатель.

И вот сейчас, сходя с трапа самолета в Риме, я предвкушал свою первую встречу с Амальфитанским побережьем.

Я объездил почти всю Италию, от Милана до Сицилии, но в Неаполе не был. Когда планировал поездки по Италии, всегда находились места, которые были ближе, притягательнее, интереснее, а противоречивые описания юга Италии и Неаполя в частности позволяли мне отложить путешествия в эти края в долгий ящик.

Но все мечты должны сбываться, и я, сидя за рулем только что взятого в аренду автомобиля, напевая уже более современную песню «Поздний вечер в Сорренто», устремился к югу вдоль берегов Тирренского моря.


 Первая точка в моем маршруте, конечно, — Сорренто. Несмотря на свои крошечные размеры, этот город всегда был очень известен и популярен. Эта популярность или даже любовь была рождена, безусловно, не благодаря песням Эрнесто де Куртиса и Алексея Глызина. Вот уже несколько столетий город притягивает своей необыкновенной аурой, состоящей из невероятно красивой природы и спокойствия, которое не может себе позволить мегаполис. Гете, Вагнер, Ницше, Байрон, Стендаль, Горький — вот только малый список величайших персон, которые любили и часто посещали Сорренто.

Как всегда перед поездкой в новое место, я составил небольшой список точек, которые я бы хотел посетить. Но, говоря по правде, я даже не открыл этот список. Понял, что не хочу никаких достопримечательностей, кроме одной. Благодаря которой, как я теперь осознал, именно писатели, поэты, философы, однажды открыв для себя Сорренто, приезжали сюда вновь и вновь.

Я остановился в одном из лучших отелей Сорренто — Hotel Bellevue Syrene (Relais & Chateaux).

Это была аристократическая резиденция XVIII века, построенная на руинах древнеримской виллы, принадлежавшей императорам Августу и Тиберио. В XIX веке эта вилла превратилась в исторический отель, который открывал свои двери для очень многих знаменитых постояльцев, среди которых Людвиг Баварский, французская императрица Евгения, Генрих Шлиман, Иван Сергеевич Тургенев и многие другие.

Располагаясь на краю высокой скалы, обрамленный самым красивым пейзажем Сорренто отель дает возможность в полной мере насладиться главным достоянием этих мест. Вид, который открывается перед глазами, невозможно забыть и невозможно вынуть из сердца больше никогда.

Нависая над морем, я, как большая птица, неторопливо и редко взмахивая крыльями, наслаждаюсь и осматриваю неповторимое по красоте и энергии море и величественный Везувий, тихо спящий, но в любой момент готовый превратить всю округу в кипящий лавой котел.

Это невероятное и завораживающее зрелище не дает мне двинуться с места. Не хочется уходить, искать памятники архитектуры или самобытные музеи. Вся красота здесь, на этой террасе. И, как будто понимая это, небо дарит плавные переходы состояния и красок, покрывая все, что находится под ним: и море, и скалы, и находящуюся внизу рыбацкую деревушку; пропуская через себя ровно столько солнца, сколько необходимо для ощущения счастья всем обитателям этого удивительного города.

Проведя здесь несколько дней, выходя на короткие прогулки по узким улочкам Сорренто или спускаясь к морю, я ощутил настоящий покой. Тот, который никогда не найдешь в мегаполисе и который так благостно влияет и на охотно рождающееся здесь творчество, и на общее состояние души.

Трасса Сорренто — Амальфи, вернее узкая двусторонняя дорога с одной полосой на каждой стороне, имеет протяженность менее 40 километров, но это расстояние я преодолевал около двух часов. Если бы я ехал на авто с механической коробкой переключения передач, я бы полностью сжег сцепление. То разгоняясь, то резко тормозя, пропуская огромный пассажирский автобус, неожиданно выплывающий из-за очередного слепого поворота, я крутил головой по сторонам, пытаясь уловить хоть на секунду умопомрачительный пейзаж справа и в то же время успевая следить за невероятно трудной дорогой.

И вот наконец, как будто в награду за мои мучения во время переезда, из-за очередного поворота показался мой отель. Santa Caterina, окруженный садами и террасами, уютно расположился на склоне живописного холма. Припарковавшись у самого входа, я кинул ключи портье и поспешил выпить бокал шампанского и заселиться.

Отель очень красив. Располагаясь во дворце XIX столетия, он предлагает великолепные номера, каждый из которых уникален, и некоторые даже получили собственные имена: «Ромео и Джульетта», «Амальфитанское безумие», «Глициния» и другие. Своды и арки, мраморные колонны, антикварная мебель, изящные аксессуары — все это создает атмосферу роскоши, но в то же время невероятной гармонии.

Нужно сказать, что все Амальфитанское побережье находится под охраной ЮНЕСКО и является объектом всемирного наследия. Я не буду повторяться и описывать море Амальфи теми же эпитетами, что и Сорренто. Здесь действительно сложно подобрать другие определения, кроме «потрясающее», «неповторимое», «великолепное», но есть совершенно иная особенность этой части побережья, которую я не встречал до сих пор ни в одной точке земного шара. Представьте себе жизнь не по горизонтали, а по вертикали. Это сложно представить, не испытывая в реальности. Глаза привыкают смотреть не вперед, а вниз и вверх. Сам Амальфи и даже в большей степени Позитано расположены вертикально на скалах. Это потрясающее зрелище, и, что удивительно, вид совершенно разный, когда ты смотришь сверху с вершины скалы и снизу, проплывая мимо в лодке.

Невероятно красивые и яркие цвета, усиливающиеся в вечерней подсветке. Таким видом можно любоваться только с моря. Скрывающие под собой тайны крыши домов и лимонные рощи, закрытые мешковиной от дождя и града, мы видим только сверху.

Вот так и мой отель, расположенный вертикально, как торт «Наполеон» высотой с гору, предлагает на каждом своем слое-этаже невероятно «вкусный» вид и совершенный комфорт. Пройдя с самого нижнего этажа, где вы можете спуститься к морю, до самой верхней террасы, можно получить и серьезную фитнес-тренировку, и невероятную по красоте экскурсию.

И все-таки через несколько дней мне уже захотелось горизонтальной жизни, и, как всегда загрузив авто и по-дружески попрощавшись с персоналом отеля, я направился навстречу своей неаполитанской песне.

Как я уже говорил, до меня доходили самые противоречивые отзывы о Неаполе. Кто-то считал, что это очень грязный и неуютный город, кто-то рассказывал о столице юга Италии исключительно с любовью и обожанием, но не было ни одного равнодушного, все твердили об особом колорите и специфичности этого города. Кому-то он не нравился, кто-то был от него без ума, и мне предстояло самому вдохнуть его воздух и дать собственную оценку.

Про любой город мира, а Италии особенно можно написать целую книгу. Но если вас попросят описать город в нескольких предложениях, вы сможете это сделать. И каждый путешественник или случайный путник напишет свой короткий рассказ, родившийся в сердце после первых и уже не исправимых впечатлений.

Для меня словосочетание «неаполитанский стиль» всегда было чем-то большим, чем просто определение стиля в мужской моде. Я видел и понимал это раньше, не побывав в Неаполе, и почувствовал, как только провел в этом южном жарком городе несколько часов.

Неаполитанский стиль родился еще в те времена, когда эталоном и практически единственным незыблемым авторитетом в мире мужских костюмов были английские портные. Будучи вторым по величине после Парижа городом в Европе и обладая уникальными курортными характеристиками, еще в XVIII веке Неаполь притягивал к себе богему со всего мира. Базируясь на английских правилах шитья, но добавив совершенно самобытное понимание стиля и комфорта, неаполитанские портные вошли в историю и остаются по сей день одним из эталонов мужского костюма и понимания стиля как такового.

Вопреки более строгому силуэту северного итальянского стиля, живущему под диктовку правил дресс-кодов с одной стороны и переменчивой моды с другой, на юге Италии — своя свободная и солнечная жизнь, она не ориентируется на новомодные веяния, но остается той по-настоящему итальянской классикой, которая и делает итальянцев для всего мира яркими, расслабленными, элегантными.

Неаполитанский стиль был рожден самой жизнью, а не правилами, поэтому и сегодня он естественен и настолько впечатляющ, что заставляет весь мир восхищаться его величайшими проводниками, такими как Kiton, Isaia, Marinella и многими другими.

Жаркий климат Неаполя, в отличие от дождливого Лондона, диктовал совсем другой подход к тканям и крою. Пиджак без подкладки, рубашечное плечо, карман-лодочка для платка, более свободный силуэт, тончайшая шерсть и невероятные по цвету и рисунку ткани. И для идеальной реализации этих правил и принципов, как и два столетия назад, при рождении настоящего неаполитанского костюма используется практически 100% ручного труда.

И как венец стиля, как нечто неуловимое, как музыкальный слух, которому трудно научить, но который в крови и генах, — истинно итальянское понятие sprezzatura. Это главная характеристика стиля, умение носить костюм, держать себя, быть элегантным. Мало просто купить неаполитанский костюм, нужно еще научиться быть в нем органичным. Быть элегантным, но не показывать старания, быть беспечным, как будто быть стильным, неподражаемым — это ваше естественное каждодневное состояние.

И этот неаполитанский стиль чувствуется здесь во всем. И в пицце «Маргарите», которую придумали здесь, и ни в одной точке мира вы не попробуете ее такую, как в Неаполе, в любви к футболу, которая может заставить с кулаками наброситься на вас 90-летнюю старушку, если вы чем-то обидите «Наполи» или ставшего почти неаполитанцем Диего Марадону, в музыке, опере, которую на весь мир прославил Энрико Карузо. И даже отель Grand Hotel Vesuvio, в котором я жил и который великий оперный певец называл своим «неаполитанским домом», дарил это необыкновенное настроение и жажду жизни. Выходя на балкон этого удивительного отеля, который с 1882 года стал излюбленным местом величайших персон и туристов со всего мира, я мог наслаждаться интересной набережной Неаполитанского залива и с высоты своего этажа, наблюдая за жизнью Неаполя, влюбляться в этот неповторимый город.

Но как и в прекрасной «Неаполитанской песенке», так и в моем путешествии пришло время для коды.

Уже возвращаясь в Москву, взлетая в салоне «Аэрофлота», я взглянул с высоты птичьего полета на Неаполь и его окрестности и только тогда понял, что же означает слово napolitudine, еще один термин неаполитанцев, выражающий особое настроение, чувство специфической грусти, которое посещает каждого, кто покидает этот город.