Рядом с экватором необыкновенный климат. И не жарко, и не холодно. Температура практически не меняется, лишь чуть подстраивается под распорядок дня обитателей. Как будто кто-то сидит за пультом и управляет погодой в зависимости от желаний людей, находящихся здесь — в самом центре Земли.

Вечера здесь необыкновенные… Можно выйти в одних плавках, а можно в костюме, и будет одинаково комфортно. Ласковый лёгкий ветер добавляет прохлады и делает тёплый вечер идеальным. Вот и в этот вечер, как обычно, слоняясь вдоль береговой кромки океана, я снова заметил на моём причале двух девушек или женщин, издали я не мог однозначно судить об их возрасте. Каждый вечер, как только солнце начинало опускаться в океан, они появлялись на причале, садились на краешек и о чём-то разговаривали, а, может быть, просто молчали. Я ни разу не видел, как они приходили и уходили. Я пытался понаблюдать, куда они пойдут, но стоило мне отвлечься на секунду, как они исчезали.


Одна всегда была одета в белую длинную сорочку, похожую на ситцевую ночную рубашку чуть ниже колен. Она постоянно болтала босыми ногами и поправляла свои золотистые кудрявые волосы. Вторая же, к моему удивлению, каждый раз была одета по-разному. Иногда — как будто только что пришла из театра или с вечеринки. Она так и сидела на краю причала, постоянно одёргивая строгую юбку и поправляя под мышкой клатч. Иногда она приходила в каком-то рванье, похожая на старуху, иногда, наоборот, в коротких шортах, кроссовках и с банданой на голове.

Что-то в них обеих было необычное, неземное что ли… Как будто в движениях их рук, поворотах головы было что-то не так, да и факты их внезапного появления и исчезновения говорили сами за себя. Всё это интриговало и вызывало интерес, который и подтолкнул меня взойти на этот причал и посмотреть на них поближе. В конце концов, причал для всех, а если им не понравится моё присутствие, пусть уходят сами.

Я осторожно поднялся на причал и, стараясь не скрипеть досками, устроился невдалеке, также свесив ноги и уставившись для конспирации в телефон. К моему удивлению, они не обратили на меня внимания и продолжали говорить, не боясь, что их кто-то может услышать.

— Люси, ну что ты мучаешься? — девушку в белой сорочке, по всей видимости, звали Люси, — Отпусти его, оставь мальчика мне. Ведь у меня с ним всё впереди, со мной ему хорошо. А с тобой, ты же видишь, ему сейчас плохо, — девчонки, видимо, не поделили парня и сейчас пытаются с этим разобраться. Обычный женский разговор, но что-то мешало мне просто встать и уйти, и я остался послушать, что будет дальше.

— Жизель, милая, это ведь не так просто — взять и уйти, — теперь я уже знал имена их обеих, — тебе хорошо рассуждать, ты всегда будешь с ним. И в радости, и в горести. Пока наш добрый папочка не примет решение. Тебе не о чем думать, тебе нечего решать, тебе нужно просто быть рядом, — судя по «папочке», они были сёстрами. Люси наклонила голову, положила её на плечо сестре и тихо продолжила:

— Ты знаешь, я никогда не могу чётко осознать, когда мне нужно уйти, а когда остаться. Понимание приходит внезапно, и я уже не сомневаюсь, — девушка подняла голову и пристально посмотрела вдаль. Одинокий ночной парусник двигался вдоль берега, пересекая лунную дорожку своим прожектором.

— Лю, может быть, ты спросишь его, чего он хочет? Сделаешь так, как ему больше по душе? — переменчивая сестра была, видимо, более прагматичной и не утруждала себя душевными муками, но было видно, что она понимает сестру и искренне хочет помочь ей принять верное решение.

— Откуда ему сейчас знать? Он то носит меня на руках, говорит, что без меня и ты ему не нужна, то гонит прочь, убегая на свидание с тобой, — честно говоря, их разговор начал казаться мне бредом. По всей видимости какой-то парень встречается с ними обеими, понимает это и не может определиться? Тогда почему они так спокойно говорят об этом? Почему не ревнуют?

— Мне кажется, всё ещё как-то образуется, и мы будет втроём, как раньше, — продолжала Люси, — Ведь я с ним уже так давно и знаю, что нужна ему, и мне он стал дорог. Не знаю… Я было уже собралась паковать чемодан, как что-то меня остановило.

— Люси, дорогая, ну что за юношеские рассуждения, — судя по тону, Жизель была старше и пыталась вразумить сестру. — Хорошо, я поняла, что без тебя ему плохо. Ведь и вправду, он всегда как-то скучал со мной, когда тебя не было. Уйди сейчас, оставь его мне, мы прекрасно проведём время, развеемся, а потом через какое-то время ты снова вернёшься. И мы заживем все вместе, как раньше, — слова старшей сестры казались мне более разумными, но чего-то я всё-таки не мог понять. Почему они хотели быть с ним втроём? Старшая как будто была уверена, что молодой человек будет с ней, но зачем ей нужно, чтобы в их жизни была ещё и сестра?

— Жизель, ты права, конечно, если будет совсем худо, я уйду. Уйду, внезапно хлопнув дверью. И, конечно, вернусь через какое-то время. И всё будет как у всех, а потом мне станет легко оставлять его и возвращаться снова. Каждый раз мы будем знакомиться заново, и каждый раз нам снова будет хорошо вместе. Но понимаешь, сейчас у меня есть шанс остаться с ним навсегда, без разлук и расставаний. Мы столько пережили вместе, и мне это очень дорого. Мы столько узнали друг о друге, что мне больно будет возвращаться к нему потом в новом обличии. Ведь это шанс, сестра, шанс, который нужно попытаться сберечь. Меня всегда учил этому наша папа. Он всегда считал это главным.

— Лю, скажи мне честно! — сестра повернулась к Люси и пристально посмотрела ей в глаза, — Много ли раз ты оставалась с парнем навсегда? Даже дольше, чем со мной? — Жизель хитро улыбнулась и даже подмигнула, как мне показалось. — И уж слушать нашего папу вовсе опрометчиво. Он может позвонить мне и разом запретить быть с кем-то, кто ему не очень нравится. И ты знаешь, я никогда не могла его ослушаться.

— Душа моя, ты, конечно, права, это было. Редко, но было. И даже, когда уходила ты, я оставалась со своим избранником до конца. И это было бесконечное счастье, понимаешь? БЕС-КО-НЕЧ-НО-Е!!! — младшая прижала ладони к своему лицу и положила голову на колени сестре. — Когда это случалось, приходил покой, солнце уже никогда не скрывалось за тучами, а если наши вредные племянницы и пытались в порывах своих детских игр закрыть его, то оно всё равно светило, согревая нас. И папа всегда приходил ко мне перед сном и благодарил за это. — Люси так и лежала, обняв колени сестры.

— Эх, милая моя девочка, пусть будет так. Ты всегда всё решала сама, не слушая ни чьих советов. Сделай и в этот раз, как подсказывает тебе сердце. А мы с Папой всегда тебя поддержим. — Жизель замолчала, и они так и продолжали сидеть вместе, глядя на океан. На небе высыпали звёзды, и казалось, что они как в детском калейдоскопе, меняют свой рисунок только в им ведомой последовательности.

Скажу вам честно, я ничего не понял из их разговора, но природное любопытство заставило меня, вежливо кашлянув, заявить о своём присутствии. Мне захотелось понять, о чем они говорили. Я понимал, что эта, на первый взгляд, белиберда, несла в себе что-то очень важное. Сестры повернулись и, как мне показалось, ничуть не удивились моему присутствию.

— Девушки, я прошу прощения, что оказался невольным слушателем вашей беседы, не сочтите за наглость, я хотел бы спросить, о чём это вы сейчас разговаривали?

Сестры переглянулись, как-то странно захихикали и, ничуть не смущаясь, уставились на меня. Люси привстала, подошла ко мне и протянула маленькую шкатулку.

— Не нужно ни вопросов, ни ответов, когда-нибудь ты сам всё поймёшь. А сейчас у меня есть для тебя подарок.

Это была маленькая белая фарфоровая коробочка. Открыв её, я увидел предмет на тонкой серебряной цепочке. Это был брелок. Небольшой котёнок из зеленой полупрозрачной пластмассы. Обычный копеечный брелок, который можно купить в любом магазине. Я поднял голову, чтобы спросить, что это, но как и вчера, они исчезли, не оставив ни следа, ни запаха духов. Я посмотрел на океан в надежде увидеть лодку или катер, на котором они уплыли, но увидел лишь солнце, медленно поднимающееся с восточной стороны океана. Наступало утро. Мне казалось, что прошло не больше получаса, а оказывается, пролетела целая ночь. Я надел на шею подарок, размял затёкшие ноги и пошёл вдоль берега — встречать свой новый день.